I
Это происходило тридцать лет тому назад. Мы, младшие шакирды, вышли раньше других после вечерней молитвы и вернулись в медресе.
После вечерней молитвы к нам на урок должен был прийти хазрет. Поэтому медресе, где мы жили, было прибрано, низкий стол у окна покрыт клетчатой скатертью, а справа, на полу, горкой сложено несколько подушек.
Вскоре после нашего прихода вернулся Гали-хальфа и подал нам знак, что идет хазрет. Все сели и притихли. Мы уткнулись в книги и сделали вид, будто очень внимательно читаем.
Дверь открылась. Медленно вошел Сафи-хазрет. Мы тотчас же встали и, сложив руки на груди, застыли, как каменные изваяния. Хотя никто из нас не знал никакой вины за собой, наши сердца забились в страхе.
Войдя, хазрет произнес общее для всех приветствие. Когда он перешагнул через деревянную преграду, переступить которую хоть на вершок не смели мы, шакирды, и остановился на расстоянии аршина от нее, один из шакирдов-подхалимов с подобострастным видом принял из его рук палку, другой, став на колени, стащил с хазрета валенки и поставил их на приличествующее его сану место.
Гали-хальфа снял с хазрета лисью шубу и с особой почтительностью унес ее в свою комнату.
После этого хазрет уселся на приготовленные для него подушки и молча вынул из кармана очки. Поднял их к свету лампы, протер стекла носовым платком и, надев очки, посмотрел на сидящих вокруг шакирдов.
Мы молчали в ожидании, когда заговорит хазрет. Окинув строгим взглядом шакирдов и помещение медресе, он спросил:
— Какой сегодня урок?
Шакирды ждали этого вопроса, поэтому ответило сразу несколько голосов:
— Сегодня, таксир, «Гакаид».
Шакирды, державшие в руках «Гакаид» — одну из книг, по которым шло обучение в медресе, — опустились на колени и сели, поджав под себя ноги, в круг, на расстоянии одной сажени от хазрета. Они разложили перед собой книги и приготовились слушать урок.
Услышав ответ шакирдов, хазрет взял одну из лежащих на столе книг. Помедлив немного, он проговорил внушительным голосом:
— Хади, прочти отрывок!
Все шакирды, сложив на коленях руки и нагнув головы, устремили глаза в книги. Хади начал медленно читать что-то по большой, незнакомой нам книге.
Вскоре хазрет велел ему остановиться, и Хади умолк. Подумав немного, хазрет кашлянул и заговорил, объясняя слово за словом все прочитанное Хади.
Хазрет все более воодушевлялся. В беседу вступили хальфа и старшие шакирды, бравшие у них уроки.
Мы, младшие шакирды, сидели изумленные смелостью хальфа и старших шакирдов, вступивших, как равные, в диспут с хазретом.
Особенно любовались мы Кугарчином Салимом, — он хоть и казался с виду маленьким, но был смел и мастерски говорил.
В медресе раздавались только голоса хазрета и спорящих шакирдов. Мы слушали их затаив дыхание, боясь пошевельнуться.